Страшная история от Духа Леса.
Примечание: сообщите, если можете, где такие духи водятся. Я в тот лес - ни ногой!

"По бетону сухих, горячих дорог,
Она идет, стуча каблуком,"
Ужасы начинаются с первых же строк. Некая "она" идет по бетону дорог. Заметьте, что дороги уже давно асфальтом заливают... Ну, ладно. Это была сумасшедшая дорога, а еще сухая и горячая. О, понятно! Это взлетно-посадочная полоса, переоборудованная в трассу.
Загадочная она идет, стуча ОДНИМ каблуком. Видимо, второй давно отвалился от таких прогулок. Или ОНА была однонога - джон-сильвер-в-юбке.

"И пыль от идущих сбоку машин -
Ей форватор дороги домой."
Стоп. Если она идет по дороге, то как же машины ее не сшибли? Если по обочине - то при чем тут бетон? Или машины - то есть их водители, увидев ЭТО и услышав стук ее каблука, предпочитали ЕЕ обогнуть - от греха подальше?
А вот пыль, которая "форватор" - это мощно. "Унушаит" с) не-помню-кто-но-кто-то-умный. К слову, о пользе грамотности и словарей - вообще-то это всю жизнь был "фарватер". Который есть - если верить толковому словарю Ожегова - есть ***.
Немного о рифме этого четверостишия -а нету ее. "Дорог"-"машин" и "каблуком"-"домой" - ужасненько...

"Капля умершей великой звезды,
Называемой Солнцем у нас,
Кровью ложится за небосвод,
Багровея на полотне трасс."
При этом на небе "капля ложится кровью". Звезда - то есть солнце - подобная капле крови - еще куда ни шло, но вот "ложится кровью"... Ассоциативный ряд продолжите сами, если захотите. При этом ложится она "ЗА небосвод". Кажется, имелся в виду все-таки горизонт? А когда это солнце успело помереть?

"Серенады черных во мгле машин,
И руки из блещущих фар -
И тихий мотив терновой травы,
Танцующей третие па."
Теперь выясняется, что уже наступила мгла. Мгла - это нечто такое, когда тумана много и вообще видимость отвратительная. В этой самой мгле машины - черные просто или черные, потому что во мгле? - поют серенады. Рычат моторами и скрипят тормозами. Очень лирично. Из фар тянутся руки. На обочине танцует терновая трава - последствие несчастной любви травы и терновника. Причем танцует трава исключительное третие (или третье?) па некоего танца - видимо, остальные никак. Корни заплетаются, да и вообще - наследственный склероз в тяжелой форме.

"Она идет по бетону, и гулкий напев,
Кукушки на старых камнях,
Ласкает ее золотой теплотой,
Предлагая забыться во снах..."
А она все идет посреди этого ужаса. Сил ей, очевидно, придает гулкий напев - кто-то поет, надев кастрюлю на голову, вот оно и выходит... Гулко... А еще на старых камнях (видимо, накиданных на обочине) сидят кукушки. Хотя возможен еще один вариант происходящего: автор поставил лишнюю запятую, и в таком разе гулкий напев принадлежит кукушке, которую засунули в кастрюлю и поставили оную на старые камни. Этот напев согревает сердце героини и предлагает ей хоть немного поспать, отдохнуть - хотя вряд ли она уснет под серенаду машин.

"Солнце встает из-за дальних широт,
Распадаясь в ветвях тополей,
А она все дальше идет и идет,
По бесконечной гальке полей..."

Пока она так героически шла, наступило утро. Из-за широт и долгот, а также из-за экватора и обеих полюсов, встает солнце. Но зря оно это делает - в ветвях тополей оно распадается на кусочки... Только героине все равно - за ночь она успела уйти с дороги, и теперь идет по полю из гальки. Вообще-то на полях обычно трава растет, но это было сумасшедшее поле...


Шла она, стуча каблуком -
не пойдет она босиком!
Потеряла она свой каблук,
ведь сплошная галька вокруг!

Серенады водитель поет,
под ногами не путалась чтоб,
и кукушка в терновой траве,
и кусочка от солнца во мгле...